понедельник, 27 июля 2015 г.

Происшествие или аn Occurrence: галлюцинации на краю жизни и смерти

Текст: Майя Ставитская


Человек стоит на мосту с петлей на шее и связанными за спиной руками. По бокам двое солдат, скоро один из них выбьет доску моста из под ног несчастного и он умрет от удушья или с переломанной шеей. А если веревка оборвется (хитрая эта экзекуция так устроена, что непременно оборвется) - потонет в реке. А не потонет сразу - чуть поодаль ряд солдат с ружьями наизготовку, расстрельная команда - добьют пулей. И ты ловишь себя на мысли, что ужас происходящего совершенно тебя не трогает. Но не то главное. Ты не видишь, не чувствуешь всего этого.
У каждого свой талант, одни очень способствуют социализации и жизненному успеху: талант убедительно говорить или делать деньги из воздуха, или обзаводиться нужными связями и умело поддерживать их. Есть способности, не столь прямолинейно ориентированные на внешнее, больше связанные с самовыражением: я скажу, а мир может послушать, если захочет. Носители такого дара часто ведут себя в точности наоборот, чем политики или финансисты (последним важно производимое впечатление, а значит - безупречная репутация). Творцы: писатели, музыканты, художники - в быту неуживчивы часто и выходки эпатажные позволяют, и некоторая, хм, вольность нравов часта в этой среде.

суббота, 25 июля 2015 г.

S.N.U.F.F. Конспект рецензии на роман В. Пелевина


Текст: Лиля Калаус

Вступление:
Пелевин пишет не просто романы, а… бла-бла-бла.
Публицистика+худлитература+философия. Умело сочетает. Проект квазибудущего как пародия на квазинастоящее с намеком на бомбардировки  Ливии и «Гражданина Поэта».

Обстановочка:
Бизантиум (Биг Биз) он же офшар. Летающий город. Там – настоящие деньги. Там живут люди, а также представители сексуальных меньшинств ГУЛАГа, старые феминистки и суперстарые порноактеры. Там снимают снафы во славу Маниту.
Уркаина, нищее убогое болото, населенное тупыми орками, которых убивают для съемок снафов и вообще прикалываются над их тупостью как хотят. Над ней висит Биг Биз. И в конце концов, естественно, на нее упадет.


Мужские персонажи:
Главный герой – простодушный юнец Грым, орк, лишенный цинизма, которого с лихвой хватает у автора. Потенциально великий поэт. В оконцовке свалит в Условное царство свободы/оно же река УРАЛ/она же Темный лес.
Второй главный герой – боевой летчик и видеохудожник Дамилола Карпов. Мерзкого вида толстяк. Его камера «Хеннелора» вооружена и очень опасна. А боевые вылеты он делает, не выходя из дома и не покидая уютного седла, обложенного подушками, перед своим маниту, управляя своей камерой дистанционно. Дамилола и есть автор текста-мемуара и всех многочисленных лирических и философско-исторических отступлений. Плохо кончит.

Женские персонажи:

среда, 22 июля 2015 г.

Андрей Лазарчук. "Солдаты Вавилона"




Порой живешь себе спокойно и все, вроде бы, в порядке, и двигаешься куда-то, и вдруг... Накрывает четким ощущением: все это ненастоящее, не мое, это только снится. Еще немного, я сделаю небольшое правильное усилие и вынырну из этого мутного сна в свою настоящую жизнь. Знать-бы только, какое именно. После все проходит, разве что смутное обиженное недопонимание горчит на дне души. Потом и оно забывается.
А вот так у вас бывало? Очередная ситуация бытового абсурда, разруливаешь ее по мере врожденных талантов или приобретенных навыков. А потом яркое, как вспышка, чувство: я - настоящая, живая, думающая и чувствующая. Чего не могу сказать о большинстве окружающих. Они как из картона сделаны, плоские и обретают подобие жизни тогда, когда смотрю на них. А в остальное время, да кто знает, может быть лежат, пересыпанные нафталином в сундуке Карабаса-Барабаса?

 
Объяснений и философских обоснований этим противоположным, на первый взгляд всплескам экзистенции существует достаточно, хотя приводить их здесь у меня ни желания, ни возможности. Я хочу сказать о романе Андрея Лазарчука "Солдаты Вавилона". Завершающей книге цикла "Опоздавшие к лету", которая органично сочетает обе идеи.

понедельник, 20 июля 2015 г.

В пропасть!




Мюриель Барбери. Элегантность ежика.

Если мне удается приготовить что-то вкусное, а бывает это не так уж и редко, несмотря на то, что я не кулинар, ленива и блюда мои просты, я всегда спрашиваю детей, только что отведавших свою порцию, - ну как? Ничего? В ответ они – сын с подростковой несмелой ухмылкой, а дочка хитренько из-под челки – неизменно говорят: «Забудь об этом салате, мама. Мы выбросим его в пропасть».
Шутка из старой советской комедии стала домашним мемом, она греет душу мыслью о том, что пройдут годы, кто вырастет, кто состарится, но всегда с нами будет этот привет из сияющего прошлого. В пропасть. В пропасть, мамочка.
Когда я читала эту книжку, пришедшую мне в руки прихотливым неспешным путем, у меня в голове крутилась только эта фраза. Давно я с таким наслаждением не запускала зубы в печатный продукт. Несколько лет назад мне попалась рецензия, потом я видела на каком-то сайте аннотацию, потом подруга упомянула эту книгу и настоятельно советовала прочесть. И вот я скачала ее и читаю.
На улице совсем весна, солнце. Чужой город. Вся моя жизнь сосредоточилась в фейсбуке, и строчки комментов вместе со случайными репродукциями шедевров из ленты преследуют меня даже во сне. Тени, я дни напролет говорю с тенями, я в царстве Аида, я плыву по реке Забвения, и на моих опущенных веках – две медные монетки, «вкл» и «выкл». Мне даже лодочка не нужна, Харон пусть занимается теми брезгливцами, что не желают смочить свои ноги в нефтяной воде Леты. Я плыву сама по себе, мое тело легко раздвигает разноцветные волны. Я знаю, где сидит фазан, хоть я и не всякий охотник – для этого мне совсем не нужно раскрывать глаза. Буквы складывают крылышки, как бабочки, и вот это уже пауки слов, они сплетают тексты и все это парит и одновременно окружает… Обрывочно, хаотично, стройно, весело, грустно, тепло и холодно. Одновременно. Это тоже пропасть. Но падение в нее приятно и почти бесконечно, я лечу, как Алиса сквозь кроличью нору, успевая по пути прочесть и увидеть много чего…
И только тоска по другу, по тому незабываемому ощущению, когда смыслы возникают в поле взаимного притяжения и перетекают, как ток, помаргивая, вспыхивая, лишаясь электронов и вновь их обретая, общий смех, и общее молчание – только с ним –  эта тоска еще возвращает меня в реальный мир.
Вот, что я испытывала, когда читала книжку. Каждое предложение, каждый герой, каждая метафора, каждое рассуждение – все говорило о том, что я нашла такого друга, я держу его сейчас в руках, я наслаждаюсь тем, что улавливаю знакомое или вижу незнакомое и хочу узнать, что это, о чем речь?..
Герои ее – консьержка, девочка и японец.

суббота, 18 июля 2015 г.

Влюбленный в историю



Текст: Лиля Калаус
 
Борис Акунин. "Любовь к истории"



Любовь к истории – название блога Бориса Акунина в Живом Журнале. Учитывая популряность этого писателя, у блога уже несколько тысяч подписчиков, к каждому посту выстраиваются линейки с десятками комментариев. Книга, собственно, и есть сборник постов Акунина, причем к каждому из них прилагаются избранные комментарии читателей блога. Книга со вкусом оформлена фотографиями и рисунками, в общем, подача материала, как всегда у этого автора на высоте. Но главное в ней – все же тексты.




Но главное в ней – все же тексты. Каждый из них – это кусочек живой истории. Как пишет сам автор, у него скопилось множество таких лакомых кусочков, которые он скрупулезно собирает в архивах, готовясь к работе над очередным романом.

пятница, 17 июля 2015 г.

Небуквальные игры интеллектуала

Текст: Майя Ставитская

Зеркала и лабиринты. Знаменитый латиноамериканский магический реализм, на порядок надстоящий над всеми возможными видами магического реализма, сколько бы ни породила их современность (не помню где, но чрезвычайно авторитетным тоном высказанное, это мнение заставило преисполниться почтительного уважения к автору). Было одно "но": несмотря на безумную любовь к чилийке Исабель Альенде, в этом жанре пишущей и, следовательно, в русле традиции надстояния обитающей, есть ведь еще американец Стивен Кинг. Аккурат последние лет пятнадцать в нем же. А как быть с британцем Нилом Гейманом? Или шведом Юном Айвиде Линдквистом? Или японцем Харуки Мураками? О, а наши Дяченко (очень люблю, знаете ли)? Ну и, таки-да, как бы ни квалифицировали "Опоздавших к лету" Лазарчука - самый что ни есть высший пилотаж магического реализма.





 Позвольте, а с Гессе как быть? Что "Игра в бисер", как не он? И, страшно выговорить, "Мастер и Маргарита" Булгакова? Потому, оставлю уж на совести автора высказывания заботу аргументированно доказать превосходство одной почвы перед другой, да и стану потихоньку складывать в торбу собственные впечатления о жанре и его звездах. Про Борхеса только слышала прежде, читать не доводилось. Случилось вчера и немного сегодня, лишь подтвердив кощунственное мнение, что латиноамериканский - не вполне мой (за исключением доны Исабель, но она давно живет и работает в Штатах, хотя чилийка, да, и трепетной больной любовью к многострадальной своей стране заразила меня).

Я о том, что другой признанный классик и основоположник жанра, Маркес, оставил достаточно равнодушной. То же и здесь. Хорошо, даже очень хорошо. И когда бы игры интеллекта были единственным, что ищу в книгах - было б даже превосходно. Потому что составляющая, которая "от ума" у Борхеса, на взыскательный мой вкус, безупречна. Лучшего собеседника и представить себе трудно, эрудит до кончиков ногтей, широту охвата тем сочетающий с глубинами, буде угодно читателю копнуть глубже. Не угодно, это потрясает и захватывает и заставляет остановиться с поднятыми вверх глазами. Перед которыми в одному ему ясном ритме разворачивает писатель череду картин своего калейдоскопа. Многомерного лабиринта с зеркальными стенами.

понедельник, 13 июля 2015 г.

О Граале, о тайном и явном: подозрения и намеки повседневности


Текст и фото: Елена Невердовская

Генеральный план Карлсруэ, 18 век
 Иногда в реальности присутствуют некие мелочи, незначимые по отдельности, но намекающие на существование большого целого, неизвестного либо даже тайного. Чтобы сделать такое "открытие" недостаточно простого накопления малых величин, нужен качественный скачок, необходимо событие либо явление, способное направить наше внимание в нужное русло, заронить сомнение в общепринятой версии, разбудить любопытство, желание узнать, а что же скрывается за видимым, за явным. Тайное общество? Заговор? И если да, что может быть настолько серьезным и страшным, чтобы путать следы, замалчивать и скрывать?  
И тут все оказывается неубедительным, любое объяснение, любая концовка хуже самого расследования, как истина о пирамиде в романе Дэн Брауна "Код да Винчи". Разочарование. И снова поиски Грааля. И снова, в следующей книге, Дэн Брауна или другого,  читатель оказывается у разбитого корыта. Фрустрация. Реальность увлекательнее, вопросы интереснее ответов. Тем более, когда любой из предложенных кажется несостоятельным, а на собственный вариант разгадки то ли знаний, то ли фантазии не хватает. А может быть, просто веры? Кто знает. 

Роспись стены в капелле Тома, Карлсруэ

Я, собственно, не о разгадке, а о следах. Намеках, которые реально указали на существование тех, кто был, кто верил, кто состоял в тайных обществах, кто участвовал в тайных заговорах, и тех, кто в настоящем времени: скрывает, затушевывает, умалчивает, потому что входит, состоит, участвует. Неужели есть такой орден, такой заговор? Снова мой вопрос Фомы неверующего. 

Роспись стены в капелле Тома, Карлсруэ


Итак, Карлсруэ, 21 век. Намеки. 
300 лет назад, в 1715 году, был основан город Карлсруэ, "покой Кароля, Карла": Карл Виллем маркграф фон Баден заложил в фундамент своей будущей резиденции плиту с планом дворца и города. Из центра - многоэтажной башни дворца - исходили тридцать два луча-улицы, пересекаемые окружностями-дорогами. Солнечная символика, образ идеального, геометрически продуманного государства, с возможным продолжением вплоть до границ универсума. И  в этот же день маркграф учредил орден Fidelitas (верности), членами которого стали дворяне, ровным счетом 31. Их именами были названы еще не проложенные, не построенные улицы, главная - 32-ая - получила имя основателя города, собственно, самого  Карла Виллема.  

пятница, 3 июля 2015 г.

Глубокое синее море. Терренс Реттинген

Текст: Майя Ставитская

Ты такая классная, что все, ну просто все тебя любят. И бывший муж, которого бросила, влюбившись без памяти в молодого военного летчика.. У него, правда, какая-то мутная история была и лицензии нет теперь. Мы не знаем, в чем там дело, скорее всего с алкоголем связано. Потому что, ну явно же злоупотребляет. Мужа бросила, спустя два месяца после того, как в гольфклубе, где его партия так некстати затянулась, а ты ждала, скучая. И мальчик этот подсел с каким-то глупым разговором. А ты взглянула на него в один момент и поняла - пропала.
Что, бывает, еще как бывает у зрелых женщин. Хоть у тех, которые лишечка не нюхали, хоть у тех, что всю прежнюю жизнь сопли (sorry) на кулак мотали. Встречается такой вот военный красивый здоровенный, молодой и с трепетной душой и с медленной мальчишеской улыбкой и "страсть ее схватила своей мозолистой рукой". Это я зря ерничаю, на самом деле она честная, Хестер Колльер и порядочная. Не стала потихоньку предаваться разврату на стороне, попросила у мужа развода. Не сразу получила.


А потому что, см. выше. Угу, потому что судья Колльер продолжает любить талантливую свою жену. В чем талант? Художница, в юности большие надежды подавала. А после? Да вроде как-то и незачем было живописью заниматься. Ах, ну и не к лицу представительнице истеблишмента богемные занятия, правда? Разве что подчеркнуть собственную исключительность на фоне скучнопресных мужниных знакомых. А теперь все поменялось.
И на фоне друзей милого Фредди ты, хм, пресновата. И живете вы в дешевых мебелирашках. И он попивает, мда. И ладно бы, когда бы ты могла ощутить дыханье прежней страсти в его отношении, но он тяготится тобой, похоже? Нет, неверно иначе нужно формулировать. Он дает столько любви, сколько может дать, но это очень неравномерно распределенные между людьми вещи. Один чувствует глубже, а выразить не умеет, другой способен на-гора выдать тонну красивых переживаний, третий то и другое, а четвертый вовсе по пивку предпочтет всем на свете красивостям.