Крысолов дудит в дуду. Вечное повторение сюжета

Текст и фото: Елена Невердовская

Утро воскресенья. Пустые улицы. Спящий или сонный город. Истошный крик ребенка приковывает внимание, мы ждем, когда же увидим его, этот источник безутешного крика, мы знаем, сейчас он появится, угадываем по приближающемуся звуку. Вот. Он. Мальчик, потерявший родителей. Орущий, ждущий помощи от взрослых. Мы - взрослые, мы готовы помочь. Но крик стихает, женщина опередила нас, она уговаривает пацана успокоиться и подождать. Папа рядом, папа найдет. 

Ерунда, никто бы не придал значения, если бы не город, не Гаммельн, Гамельн, Hameln. Тот самый, откуда крысолов 26 июня 1284 года увел в никуда 130 детей. Здесь любой детский крик кажется знаковым. Здесь все - старая легенда, старая история, любое действие отсылает в прошлое, любой намек однозначен.

О крысолове и детях наслышан каждый. 

Играющий на дудочке музыкант за вознаграждение обещает освободить город от крыс. Крысолов заманивает их в реку и они все тонут в водах Везера. Он выполняет свое обещание, но жадные отцы города не выполняют свое, они выгоняют крысолова из города, не заплатив ему ни гроша. Тогда музыкант возвращается вновь, и снова играет на дудке, но на этот раз за ним идут не крысы, а дети. Мальчики и девочки тянутся за крысоловом, он играет на дудке, уводит их в горы, где дети исчезают навсегда. 

Не всем, однако, известна полная версия легенды, записанная братьями Гримм. В соответствие с этой версией, некоторое время спустя двое из 130-ти исчезнувших детей вернулись назад. Правда, никто из них не мог рассказать, куда пропали остальные. Один из вернувшихся был слеп, а второй был глух и нем. Первый не мог показать, второй не мог рассказать, где находится та гора, в которой скрываются дети.

Писатели и поэты не раз обращались к этой легенде, каждый расставлял собственные акценты, каждый выбирал, кому быть хорошим в этой истории, а кому – злым и плохим. В версии Гете музыкант выглядит корыстным, но не мстительным и вовсе не злобным. Он приманивает глупых девиц и чопорных баб, впадающих в любовный раж при первых звуках его дудки.

В стихах Бертольда Брехта, написанных в 1938-1941 годах, крысолов, вообще, - это несчастный блаженный герой, увлекший детей мечтой о лучшем мире, запутавшийся сам и заплутавший, по недоразумению вернувшийся снова в Гаммельн, в котором его схватили и вздернули на виселицу на рыночной площади. Музыкант погиб, но история о нем и о его дудке осталась.  

До Брехта к этому же сюжету легенды обратилась Марина Цветаева. Со своейственным началу 20-го века максимализмом она расставила акценты (поэма «Крысолов» была написана в 1925 году). В ее версии ужасны жадные и лживые жители Гаммельна, тупые мещане, недалекие ханжи. И дети их тоже уже отравлены ядом стяжательства и обывательской скуки. Музыкант не лучше их - он мстителен и жесток. Только крысы, вырвавшиеся из подвалов, из тьмы и холода на свет, ворующие еду у зажравшихся людей, мечтают о лучшей жизни, о рае на Ганге, о водах морских. Крысолов  игрой на дудке заманивает крыс в болото, они гибнут, счастливые, думая, что попадают в рай.

Читать обвиняющие горожан строки Цветаевой было тяжело. Все время хотелось оправдать мещанство и короткий ум, бюргерскую рассчетливость и душевную скудость. Каждый имеет право жить так, как он считает нужным. Старый город Гамельн прекрасен. Прекрасны его многоэтажные расписанные дома, ажурная лепка, искусная резьба. Многозначительны и мудры фразы, золотыми буквами выписанные на фронтонах. Что это? Эмпатия, возникшая после посещения города? Или навязанная нашим столетьем толерантность и, напротив, непремеримость максимализма? Разобраться трудно, тем более, что по мере чтения поэмы влюбляешься и в крыс и в прекрасного музыканта.

Он стоит там, юный, стройный, кудрявый, бронзовый. Прекрасный. На одной из улиц Гамельна. Он дудит в свою дудку и со всех сторон к нему сбегаются крысы – бронзовые крысы, вправленные в каменную мостовую, серые крысы из известняка, карабкающиеся наверх по фонтану. Но это еще не все. В стену исторической ратуши вмонтированы механические часы, но они не показывают время - за деревянными ставнями там скрывается кукольный театр. Два раза в сутки ставни распахиваются и перед глазами зрителей под музыку дуды куклы оживляют легенду. 

Возможно, в надежде (иррациональной, скорее, художественной), что дети найдутся,  в мостовые города вмонтрованы бронзовые квадраты для игры в классики: скачи – не хочу! На площади перед церковью в решетку вписаны буквы (читай!), в узком переулке это спираль с цифрами от нуля до девяти (считай!).

На улице, по которой по преданию ушли из города дети, и в наше время запрещено петь и плясать. Свадебные шествия, по дороге в церковь пересекающие ее, этот перекресток должны миновать молча.

Механический спектакль "Крысолов" и колокольный звон в городе Гаммельне.