Не прошло и сорока лет

Текст: Лиля Калаус

"— Как бы ты отнесся к скромному завтраку на моем крыльце? — спросил Карлсон. — Какао и свежие плюшки. Я тебя приглашаю".
Я прочла эту книгу раз пятьсот. Были времена, когда я могла читать ее вверх ногами или по диагонали – и каждый раз с наслаждением. Может быть, правы некоторые психологи, говоря о детских стереотипах, которые вполне могут определить характер, а то и дальнейшую судьбу в целом. Конечно, я – типичный Карлсон. Ленивый, толстый, не слишком опрятный, временами веселый и почти всегда – безумный. Только без мотора (это ж сколько лошадиных сил в него пошло бы?!) – и малыши у меня свои, правда, подросли уже. Кстати, сказку о Карлсоне мои дети встретили довольно прохладно. Вежливо прослушали в моем исполнении, сами прочесть не пожелали. А я зато воспользовалась поводом еще раз насладиться текстом.

Странно, но в мире, кажется, никто не разделил восторг от этой книги - и даже сама Линдгрен, говорят, сильно удивилась, когда узнала, что книжка о Карлсоне популярна в СССР. Тому есть много причин. Великолепный перевод Лилианны Лунгиной – это раз. Время (конец 50-х, 60-е) – это два. Оттепель, множество сплющенных режимом гаек слетело с резьбы, в воздухе веет фантастически прекрасным ароматом корицы… То есть, свободы, конечно. Образ главного героя – это три. Карлсон, конечно, является носителем некоторых национальных черт характера.

О гениальном переводе. "Щегол" Донны Тартт в переводе Анастасии Завозовой

Текст: Майя Ставитская

Году в двухтысячном увидела фильм "Фламандская доска" конспиролого-мистико-интеллектуальный детектив. Скользящий по грани между вайнеровским "Визитом к Минотавру" и "Именем розы". Без помпы и резонанса на широком экране, когда бы не долгие добрые отношения с прокатом видеокассет, не спозналась с ним. Но такой уж складный да ладный, что немедля после просмотра (двух подряд, очень понравилось) кинулась по книжным магазинам искать роман, легший в основу. Любой Артуро Перес-Реверте. Любой и нашла, "Кожу для барабана". До сих пор не знаю, о чем эта книга. Качество перевода, несовместимое с жизнью, под сломанную ножку кресла теперь подложена, нашлось и ей полезное применение.
Пример не настолько вопиющий, но и не столь далекий от народа. Когда мир заговорил о Гарри Поттере, разумеется, купила сыну. Разумеется, с мыслью почитать самой. Когда твоя вершина в сверкающей снеговой шапке Нарния, глупо снобски шарахаться от сказочной повести, обещающей много хорошего, правда? Попыталась читать и... отложила. Да так не вернулась. Плох оказался перевод. Обидно, фильмы, вместе с подрастающими и взрослеющими детьми, посмотрела все. Они и книги перечитали на волне любви к мальчику волшебнику, я не смогла.

И был в моей жизни обратный пример. Питер Бигль в переводах Сергея Ильина. "Песь трактирщика", "Архаические забавы", крохотная, но прекрасная "Лила-оборотень". Сначала не поняла, почему в библиотеке Мошкова работы этого переводчика выделены в отдельный подраздел. Пока не начала читать. После и вопросом не задавалась. Жила. как зомби, как в бреду, не обращая внимания на будто засыпанные песком от непривычного чтения с монитора глаза, пока не закончила первый роман. Чтобы тут же взяться за второй (убедившись предварительно - Сергею Ильину принадлежит). Кроме прочего, идиосинкразия к чтению небумажных книг тогда была преодолена. С тех пор спокойно читаю с монитора-телефона-электронной книги-планшета. По обстоятельствам. Главное ведь не декорации, главное - суть.
Нового романа Донны Тартт ждала. Очень. Тем более, что потрясающе талантливая и остроумная молодая женщина, книжные обзоры ее давно читаю в ЖЖ, упоминала о "Щегле" не то в конце позапрошлого, не то в начале прошлого года. О трепетной любви ее к Тартт догадывалась, ведомая безошибочным инстинктом, который вызывает в нас симпатию к любящим, что и мы. Досада, книга на английском, а куда уж мне на такое в оригинале замахиваться. Но жила с тех пор с тихой маленькой радостью: "вот ужо переведут" и с нешуточным опасением "только бы-только бы перевод был хорош".

Война и архитектура

Текст: Елена Невердовская

Международный аэропорт имени Сергея Прокофьева в Донецке был модернизирован в 2011 – 2012 годах накануне последнего Чемпионата Европы по футболу: новая взлетная полоса, современный 7-этажный терминал. Это было вчера. Сегодня – руины, фотографии которых можно увидеть в интернете. Статус территорий неясен. Никаких сообщений о том, кто будет восстанавливать город и аэропорт, нет – ведь и объявленной войны тоже нет. В ожидании разрешения ситуации, правда, есть чем заняться: в Берлинском издательстве Dom Publishers в 2014 вышла в свет поучительная книга «Нет худа без добра. Война и городское планирование в Европе в 1940 – 1945 годах», под редакцией Йорна Дювеля и Нильса Гутшов.

Воздушная война, разбомбленные, стертые с поверхности земли города – вот что вынудило начать работу по восстановлению населенных пунктов непосредственно до окончания войны, в разгар военных действий. Архитекторы освобожденных стран по заданию правительств планировали новые города. Этим же занимались и захватчики на оккупированных территориях – в начале войны. 

"Ароматы кофе", Энтони Капелла

Текст: Майя Ставитская

Как-то, воля ваша, странно. Прожить с книгой человека под подушкой пару последних месяцев и ничего, ну просто совершенно ничего не найти о нем в сети. Это в наше то просвященное время, когда всякий уважающий себя Вася Пупкин отзовется полудюжиной упоминаний на забитую в поисковую строку фамилию. А тут речь о писателе, который реально выстрелил, три романа уже и на язЫки переведены. И что? Родился в Уганде в 62-м, учился в Оксфорде.

Ну да, нашла таки англоязычный его сайт. Почитала кое-чего, даже знаю теперь, какие пять блюд итальянской кухни  у автора самые любимые. Оно мне надо было, спросите? Наверное нет. И не нужно много думать о том, кто написал. Имеет смысл сказать несколько теплых слов о том, как. Написано замечательно хорошо. На том стыке жанров, характерных для новейшей литературы, когда затрудняешься определить, с чем имеешь дело.

  Викторианский роман? Любовный? Исторический? Мягкое порно (мягчайшее)? Или разновидность кулинарного? А может книга о женском движении? Или о становлении биржевого дела в современном его виде? Роман-путешествие? Этнический?  Книга о творчестве?  Да-да-да. Все вместе. И за какую  ниточку ни потяни, всякая хитро вплетена в ткань романа, одновременно будучи частью собственного кружева. Забыла упомянуть роман воспитания.

о нас / about

Писателей много, а вот читатели на вес золота.
Стало быть, мы - золотые, хоть и пишем иногда тексты, сочиняем предложения, собираем в слова очень много букв.
А другого способа пока нет - невозможно иначе обсуждать прочитанное на растоянии. Только вот печатными буквами и спасаемся.

"Крошка Цахес по прозванию Циннобер", Гофман

Текст: Майя Ставитская


И все-таки он прелесть, Гофман. Со всеми своими тяжеловесностями, со всеми изумрудными змейками и золотыми горшками. Не сказать, чтобы очень много читала.Да вот как раз "Золотой горшок", "Мадемуазель де Скюрдери", которой совершенно не помню. "Щелкунчика", ну его все знают, в той же степени рождественская сказка, в какой салат оливье - новогоднее блюдо. Еще "Песочного человека".

  Вот тут все непросто. И оттого, что мрачная эта сказка запала в душу сразу многими вещами: страх потерять зрение; страх потерять родителей и дом, оставшись бесприютным скитальцем; страх потерять рассудок. А еще ужас перед тем, что тот, кого полюбишь, окажется бездушным механизмом. Или перед тем, что любимый твой человек, обезумев, попытается убить тебя. Да это просто энциклопедия страхов. И был еще много-много лет спустя роман-комикс Нила Геймана "The Sandman", главный герой которого вообще Морфей и ничего общего с Коппелиусом не имеет. Кроме имени, инфернальности. И прямой связи с царством снов. И родства со Смертью, Ужасом, Безумием.

О птичках и рыбках, медведях и зайках

Текст: Майя Ставитская

 "Птички и рыбки
Медведи и зайки,
Слоны, черепахи
И прочее зверье.
Исполнят любое желанье твое."
"Колдун и кристалл" Стивен Кинг.

Нет человека, который не знал бы, под знаком какого животного рожден. Порой кажется, так было всегда, а началось, меж тем, в довольно обозримом прошлом. Не говорю о кругах продвинутых, близких к эзотерике или восточной философии. В обывательском сознании связка: "новогодье-животное восточного календаря" закрепилась с начала 80-х. Даже еще и четче - 82-й, год Собаки. Годом раньше о Петухе и еще раньше об Обезьяне никто не говорил, а в следующий и следующий за ним вопрос: "Какой там у нас год, год кого?", - задаваемый с начала декабря, стал дежурным. И догадываюсь, почему по Собаке пролегла граница.

Самый интеллектуальный из знаков, всякий год Собаки - время активного внедрения новых информационных блоков в массовое сознание. В Структурном гороскопе Григория Кваши, взявшем за основу двенадцатигодичный юпитерианский цикл восточного, Собака соответствует Водолею. Эра его сменяет теперь двухтысячелетнюю эпоху Рыб. А Водолей - это человек и человечность, развернутые к миру. Осознающие его целостность и равнозначность всех составляющих. Не Человек, как Венец Творения, но: "вы говорите, я толстая рыжая Кошка, а ему нужна серая, говорите вы"; "Я Лошадь, всего только Лошадь, по китайскому календарю"; "живет семья, обычная семья, мама-папа-я, живет семья, приличная семья: Лошадь, Крыса и Змея".