Как читать «Улисса» Джойса, набросок маршрута. Читатель - читателю

Текст: Майя Ставитская

Книги как люди. Есть среди них глубокие, а есть пустышки. Сверкающие нестерпимым блеском и скучные серо-мышастые. Популярные, что у всех на слуху и такие, о каких лишь ограниченный круг знает (из которого каждый раздувает щеки и старается не забыть, что он - Гигант Мысли). А читала из этого круга едва сотая часть. А понявших - и того меньше. У книг, как у людей, свои судьбы. Джойсов "Улисс" - роман счастливо-трагической судьбы. Все, кто есть кто-то, знают его, относясь с хотя слегка ироническим, но почтением: темна-де вода во облацех. И филологи изучают в обязательном порядке, однако спроси о чем-то, относящемся к сюжету или деталям, почти наверняка услышишь «да я не помню», каковой эвфемизм заменяет честный ответ "не читал/а".

Да, величайший из романов двадцатого столетья; да - сокровищница мысли и фейерверк стилей; да - разобран на цитаты (и разбирается и будет продолжать разбираться); да - в Ирландии - национальная достопримечательность, день 16 июня известен как Блумсдей (в честь героя) и чтения избранных отрывков проходят в Дублине на местах, описанных в нем; да - туристическая индустрия подсуетилась с экскурсионным маршрутом "Дублин Джойса" и всякий желающий может повторить блуждания Леопольда Блума и Стивена Дедала. А все ж никто не читает.

Маршрут в Блумсдей, позаимствована с сайта CANTIERI PERMANENTE, где можно найти невозможно прекрасные плакаты разных лет

Уныло-рутинная обязаловка, предписывающая филологам непременное изучение, остается "прохождением", наподобие того, как проходится (мимо) "Онегина", "Войны и мира" и "Преступления и наказания" в школе. По той же причине - не может человек молодой, даже и неглупый воспринять полной мерой вещь, понимание которой требует жизненного опыта, энциклопедической эрудиции, знания многих языков, а также - последнее по счету, но не по значимости - отменного знакомства с историей Ирландии и реалиями ее жизни времен написания романа.

Чтение in progress. Роман как бесконечная книга

Текст и фото: Елена Невердовская

Город как светящаяся точка на поверхности земли, один из. Шаманский круг.  

"если для преодоления гравитации нужна огромная физическая энергия, то для вырвавшихся за пределы шаманского круга нужна огромная психическая энергия 

некоторые метафизические рассуждения по поводу "но вечно жалок мне изгнанник" 

в шаманском круге существуют ритуалы, которые позволяют поддерживать баланс психической энергии". 

  

Это цитата из романа Александра Ильянена "Пенсия". Страница 137. Для удерживаемых внутри "шаманского круга" очевидно, мира вне просто нет, земля плоская, покоится на… Неважно, на чем. Эта мысль пришла мне в голову по контрасту, из-за совпадения двух событий. Или реальностей. Или, лучше сказать так - временного совпадения для меня реальности события "жизнь для Веры", акции петербургских художников, собирающих деньги для лечения маленькой девочки, и виртуальности романного пространства.  

Художники выставляли свои произведения для благотворительного аукциона, он- и офф-лайн. Чудесные, знакомые, близкие и понятные и такие узнаваемые. Ведь 18 лет жизни в городе даром не проходят - и я видела этот сумеречный свет и эти шершавые стены, ходила улицами, вдыхала тот же воздух, выдыхала такие же слова, думала схожие мысли, сохраняла в памяти подобные образы. 

Пролистывание, прокручивание фотографий работ художников на стене фб подтвердило - это уже история. А я ее сторонний зритель. Хотелось же быть участником и помочь: я рассказала про "жизнь для Веры" знакомым галеристам в Дюссельдорфе, и показала им работы. И в момент показа, прокручивания, пролистывания виртуальных картинок, осознала, насколько же они - "внутренние", огражденные от мира своим "шаманским кругом", насколько они чужие и "не от мира сего", непонятные, не в ногу. Локальное не как тренд, локальное как провинциальное.

Разочарование, в каком-то смысле. Потому что люблю. 

И вот, как контраст, слова, вязь, "весёлое ремесло" Ильянена: 

"для того, чтобы вырваться из шапанского круга затрачивается почти вся психическая энергия (необходимая для творчества, например). Остаётся лишь витальная энергия 

и когда Рахманинов пишет "потеряв родину, я перестал сочинять" это не просто фраза 

good news для наших дорогих изгнанников: родина как дао может расширяться и сужаться. Пример Сергея Спирихина (мемуары "человека с парашютом")" 

Читаешь те, эти слова, то падаешь, то выныриваешь из шаманского круга вслед за персонажами,

Ты никогда не одна. Цвет, Сван, Пруст

Текст: Майя Ставитская

Трудно представить человека, который по собственной воле и ради удовольствия взялся бы читать "В поисках утраченного времени" Марселя Пруста. Это из гипотетического культурного багажа, который должен быть в активе всякого образованного человека, а на деле, если где и имеется - то в пассиве (настолько глубоком, что сам носитель не в состоянии сыскать). У меня долго среди шедевров мировой литературы, о которых надо бы составить представление, да все смелости не могу набраться. Все огромное семикнижие там и останется, полагаю, но первую часть "В сторону Свана" прочла честно.
Не случись "Топологии пути" Мераба Мамардашвили, черед для произведения мог так и не прийти, но в цикле лекций настойчиво упоминается первый роман. это, фактически, построено вокруг него и феномена воссоздания утраченного, которое главной темой магнум опус великого модерниста. А Мераб Константинович помог мне разобраться со сложными и запутанными вопросами, к которым не чаяла подобраться. Благодарная признательность к нему сподвигла на чтение "В сторону Свана".

Это и отчасти упоминавшееся им полумистическое совпадение, когда эстафету человека, серьезно разрабатывавшего какую-то тему, подхватывает после его смерти другой, часто с первым не знакомый, двигаясь в русле другого вида деятельности: "литература-кинематограф", в данном случае. А дальше "философия", если не пренебречь трудом автора "Топологии". Такого рода вещи, никак не связанные с теорией реинкарнаций, но наводящие на мысль о том, что идея, которой потребно воплотиться, отыскивает с уходом физического носителя другого человека, готового воспринять. И дар не исчезает бесследно, но, ищет реципиента, способного развить и продолжить, о таком приходилось серьезно думать.

А был ли Фауст? Смерть и начало второй жизни

Текст и фото: Елена Невердовская

Штауфен. Рыночная площадь

Немецкие подростки стонут, читая в 21-ом веке трагедию «Фауст», которую Гете начал писать, будучи еще молодым человеком, в 18 веке, а закончил в преклонном возрасте уже в 19-ом. Я тоже читала в юности, правда, в переводе. Помню только отдельные сцены, Черного Пуделя, Маргариту, но определенно знаю, что не стонала, не причитала и не скучала. Более того, чуть позже меня увлекла книжка «Легендао докторе Фаусте» из серии «Литературные памятники». Своего рода, литературный детектив, поиски в прошлом следов реального чернокнижника, астролога и некроманта, и отделение подлинных событий от более поздних мифотворческих наслоений. Хотя саги, легенды, оперы, поэмы, реминисценции и цитирования не менее интересны.

 

Портрет Фауста. Неизвестный художник 18 века

- А знаете, - сказала я несчастным подросткам, мучающим Фауста по школьной программе, - а мы были в трактире, где умер Фауст!

- Может быть, Гете? – поправили меня современные всезнающие школьники, - ведь Фауста не было, он просто легенда.

Я набрала побольше воздуха в легкие,