Чтение in progress. Роман как бесконечная книга

Текст и фото: Елена Невердовская

Город как светящаяся точка на поверхности земли, один из. Шаманский круг.  

"если для преодоления гравитации нужна огромная физическая энергия, то для вырвавшихся за пределы шаманского круга нужна огромная психическая энергия 

некоторые метафизические рассуждения по поводу "но вечно жалок мне изгнанник" 

в шаманском круге существуют ритуалы, которые позволяют поддерживать баланс психической энергии". 

  

Это цитата из романа Александра Ильянена "Пенсия". Страница 137. Для удерживаемых внутри "шаманского круга" очевидно, мира вне просто нет, земля плоская, покоится на… Неважно, на чем. Эта мысль пришла мне в голову по контрасту, из-за совпадения двух событий. Или реальностей. Или, лучше сказать так - временного совпадения для меня реальности события "жизнь для Веры", акции петербургских художников, собирающих деньги для лечения маленькой девочки, и виртуальности романного пространства.  

Художники выставляли свои произведения для благотворительного аукциона, он- и офф-лайн. Чудесные, знакомые, близкие и понятные и такие узнаваемые. Ведь 18 лет жизни в городе даром не проходят - и я видела этот сумеречный свет и эти шершавые стены, ходила улицами, вдыхала тот же воздух, выдыхала такие же слова, думала схожие мысли, сохраняла в памяти подобные образы. 

Пролистывание, прокручивание фотографий работ художников на стене фб подтвердило - это уже история. А я ее сторонний зритель. Хотелось же быть участником и помочь: я рассказала про "жизнь для Веры" знакомым галеристам в Дюссельдорфе, и показала им работы. И в момент показа, прокручивания, пролистывания виртуальных картинок, осознала, насколько же они - "внутренние", огражденные от мира своим "шаманским кругом", насколько они чужие и "не от мира сего", непонятные, не в ногу. Локальное не как тренд, локальное как провинциальное.

Разочарование, в каком-то смысле. Потому что люблю. 

И вот, как контраст, слова, вязь, "весёлое ремесло" Ильянена: 

"для того, чтобы вырваться из шапанского круга затрачивается почти вся психическая энергия (необходимая для творчества, например). Остаётся лишь витальная энергия 

и когда Рахманинов пишет "потеряв родину, я перестал сочинять" это не просто фраза 

good news для наших дорогих изгнанников: родина как дао может расширяться и сужаться. Пример Сергея Спирихина (мемуары "человека с парашютом")" 

Читаешь те, эти слова, то падаешь, то выныриваешь из шаманского круга вслед за персонажами,

повторяешь за автором, который то он, то другой, двоится, троится масками-обликами, и понимаешь: роман "Пенсия" - он везде, он общий, ясный и понятный вне контекстов. Пунктир имён нам указатель, список географических названий, в котором Санкт-Петербург - лишь одна из светящихся точек, между Амстердамом и белой Индией, Индией снегов. 

Хотя нет, Индия - это из другого романа, оттуда же перебегают старые персонажи, меняя по пути имена. Вот например, бг (мелким шрифтом), оказывается бывшим голубчиком, героем из "Бутика". Не путаю ли? Может, из " Дороги в У."?  

Мне легко говорить, потому что воображению помогает знание и память. Когда я читаю, то за кадром звучит голос, я слышу интонацию некоторых фраз, додумываю жесты. Многих персонажей знаю в лицо, к другим, "сквозным, многороманным" уже привыкла. Ирония, хитрость, игра: 

"не меньше , чем мы русские. Но нам-то надо выпить, расслабиться. А пока мы ходим мрачные, задумчивые как тучи сегодня за окном  

поэтому не удивительно, что иногда спрашивают меня (и часто думают про себя, не решаясь спросить) вроде не пил, не курил. Наверное, колется, почему же он такой веселый 

а может и правду я дурак: не жну не сею. Лишь сижу как бы обдолбанный накуренный в преднирване и дую в трубочку огонь и выдуваю стекло весёлое. И разноцветное" 

Веселое ремесло, - повторяет Ильянен неоднократно. Ремесло, ручная работа - роман, как пэчворк, как вышивка, вязка, штопка. А сам-то он, сам, иронизирующий и отстраненный, собирает по кусочкам, лоскуточкам, ниточкам события, ощущения, мысли, связывает в вязь, которая - жизнь.

Жизнь как роман или жизнь для романа? Из одного персонажа легко с помощью (ножниц?) цитат из литературы, аллюзий, ассоциаций и метафор выкраивает нескольких. Объединяет ли нескольких в одного? Не знаю, пока не замечала.

Персонажи нашли своего автора, замечает автор, и повторяет снова и снова, и негодует на них, потому что они то и дело забредают в места еще "неписанные", как будто бы нероманные. Но это все слова, тоже часть романа, написанного, точнее набранного "вязью" букв кириллицы и латиницы на стене социальных сетей. Тех самых откуда персонажи и люди то и дело "вываливаются" в реальность: 

"когда ехал на урок вчера видел людей в метро словно вывалившихся из сети 

так на палубу трейлера вываливают трепещущую рыбу (подражание Бодлеру)" 

Страница 258. Зачем я все время считаю страницы?  

Потому что не хочу дочитывать, я экономлю. Читаю только понемногу ранним утром, когда никто и ничто не мешает. И да, конечно, можно так и не делать, а проглотить все на одном дыхании, а потом взять с полки другие романы или повести  Ильянена, начать читать с начала, потом вернуться к последнему опять. Или еще проще - открыть ту самую стену в социальных сетях и читать live, еще не написанный роман in progress.  

Да, тоже неплохо. Но только до поры до времени, пока не попадет в руки изданная на бумаге книга, собранная, сшитая воедино реальность, подчиненная воле автора, заданной им теме, замыслу.  

Возраст. Автор, краем глаза, наблюдающий за собой-персонажем. Его ирония. Выбор большой родины, выбор малой родины - почти пешеходной Рубинштейна, своего имения - земли среди березок за Павловском. Автор краем (другого?) глаза наблюдает за малой-большой родиной, сравнивает ее, то слегка приукрашивает, то, наоборот оголяет. 

Я скупо расходую страницы в "Пенсии", потому что этот романный пэчворк - мой дом, моя языковая родина. Я не расстанусь с книгой еще долго. Я только на середине - сделала паузу, чтобы написать, а, возможно, чтобы оттянуть продолжение чтения. 

"словно кто-то к родине привык" 

Страница 156. 

 Да, чтобы вернуться к художникам. Немногие из участников аукциона "Жизнь для Веры" - персонажи романа Александра Ильянена "Пенсия", а галереи, где проходят выставки, - описанные в книге (и в других книгах тоже) места.  

"Северный ветер", например.

Кто знает, о чем я?